[Димастый]

о Красовском:
"Антон Вячеславович записал видео-исповедь. Просит прощения за свои слова. После просмотра у меня сам собой возник вопрос: а сколько украинских или наших русофобских паскуд попросили прощения после своих слов об убийстве наших детей? О том, что русских нужно убивать, пытать? Что нужно кастрировать русских солдат? Нисколько. Именно поэтому они не наши. А Красовский — наш.

Грустно, что по частному вопросу сегодня наблюдается раскол между нашими искренними патриотами. Но выбор делать нужно. Я поддерживаю заявления Холмогорова, Ольшанского, Заставного, Бастракова в защиту Красовского. Из контекста интервью совершенно очевидно, что Красовский вовсе не призывал убивать невинных, несознательных детей. Речь ни в коем случае не шла о маленьких детях, ничего не понимающих. Речь в беседе с Сергеем Лукьяненко шла исключительно о взрослых по разуму, политизированных, могущих нести ответственность за свои слова и дела подростков-укронацистов, вероятно, возраста 12-14 лет, с которыми 40 лет назад столкнулся Лукьяненко. Теперь этим бывшим подросткам уже лет 50-55, если дожили. Соответственно, рассуждения были адресованы именно этим нескольким преступникам и никому более.

Ложный гуманизм, желание показаться добренькими перед чудовищным врагом, упрямое нежелание вникнуть в контекст разговора - вот что сегодня демонстрируют те недальновидные патриоты, кто возмущается словами Красовского. Мне всё равно, был ли Красовский искренен или играл на публику, я говорю не об этом, а о степени истинности его суждений (не зависящих от личности говорящего). Холмогоров и Ольшанский достаточно подробно разжевали сегодня, почему любая травля Красовского сейчас означает подыгрывание украинским нацистам. Сегодня они потребовали убрать Красовского – завтра они потребуют убрать любого из наших ведущих, блогеров и военкоров. Но один момент защитники Красовского упустили, и я на нем остановлюсь отдельно.

Разумеется, нужно не впускать себе в душу гнев и аффект. (Хотя и тут, знаете ли, легенда о покаянии Кудеяра намекает на возможность претворения аффекта в покаяние.) Но нужно хладнокровно и трезво вершить правосудие над уголовными преступниками. Это вопрос юридической нормы наказания несовершеннолетних и возраста вменения вины.

Каков должен быть возраст начала ответственности за взрослые поступки? Каков должен быть возраст вменения уголовных преступлений? В традиционном обществе это бывало и 7, и 10, и 12 лет. Не углубляясь даже в случаи из Ветхого Завета (пророк Елисей и дети) или из суфийской традиции (Хызр казнит подростка, предвидя, что из него вырастет злодей), напомню о минимальном возрасте для смертной казни в христианской традиционной Европе и на Руси: не раз ее применяли и к лицам весьма юного возраста, если те совершали преступления как взрослые, осознанно. Блаженный Августин вовсе считал, что ребенок может совершать преступления с первого года жизни - но, конечно, о сознательной ответственности говорить здесь невозможно. Лосев в "Жизни" подчеркивал, что дети лет десяти уже могут быть садистами, маньяками, живодерами, заслуживающими казни. Корней Чуковский писал Сталину о необходимости ввести не просто уголовную ответственность, но и смертную казнь с 12 лет, т.к. есть случаи совершения 12-летними "онижедетьми" жестоких преступлений. В современной России есть примеры 12-13-летних серийных убийц, маньяков, садистов, против которых по букве Уголовного кодекса полиция совершенно бессильна. Пора пересмотреть законодательную базу.

Именно это и хотел сказать Красовский, как мне представляется: он выдвинул тезис о допустимости казни для уголовных преступников 12-14-16 лет, причем не каких-то абстрактных, а конкретно тех, кто в 80-е годы сталкивался с Лукьяненко в том лагере. Подчеркну еще раз: для конкретных преступников, а не неких "детей вообще".

Войны как 18-19 века, так и 20-21 века показывают, что подростки 12-14 лет на войне способны сражаться наравне с взрослыми. Они могут быть наводчиками артиллерии, могут подносить боеприпасы. И, конечно, мы не забыли "онижедетей", разливавших "коктейли Молотова" в Киеве и Одессе. Логическое и политическое мышление таких подростков уже совершенно взрослое, и уголовную ответственность они должны разделять с ними. Лукьяненко вспоминал пребывание в закарпатском лагере именно в таком, сознательном и по сути уже взрослом возрасте. И не надо передёргивать и театрально закатывать глаза.

Люди средневековья и раннего Нового времени были куда религиознее нашего, были ближе к Богу, жили литургическим сознанием - и вместе с тем проводили жестокие казни. Святые и благоверные монархи сажали людей на кол, между прочим. Историки давно уже доказали, что детей и подростков в средневековье воспринимали как "взрослых маленького роста" и спрос с них был соответствующий. С 12 лет они и воевали, и вступали в брак, и подвергались казням. И эти люди были укоренены в Традиции - не чета нам всем, зачастую сопливым вырожденцам, которые без отвращения не могут посмотреть на тогдашние виды наказаний. Отрыжка вольтерьянства, не приемлющего казни - это уж точно явление не христианское. Зато душеспасительно почитать трактат Василия Андреевича Жуковского, составившего богослужебный чин приготовления к смертной казни с публичным покаянием, и, конечно, замечательные главы "Санкт-Петербургских вечеров" незабвенного Жозефа де Местра о христианской метафизике казни."